Святоотеческие сотницы. Преподобный Иоанн Лествичник

Преподобный Иоанн Лествичник

Святоотеческие сотницы

Сотница о добродетелях

Преподобный Иоанн Лествичник подвизался на горе Синае, столь известной по ветхозаветным сказаниям. Святой Иоанн пришел на Синай 16-ти лет, на 20-м году был пострижен в иноческий образ. В продолжение девятнадцати лет преподобный Иоанн совершал подвиг спасения в послушании своему духовному отцу. После этого он ушел на поприще безмолвия в избранное им пустынное место, где провел сорок лет, пребывая в трудах, молитве и покаянии.
Преподобный Иоанн соорудил как бы лествицу из 30 ступеней, равночисленных возрасту Господню, имея целью представить путь постепенного восхождения к нравственному совершенству, и дал верное и надежное руководство в духовной жизни для ревнующих о благочестии и спасении своей души. Ступени лествицы – это перехождение от силы в силу на пути стремления человека к совершенству, которое не вдруг, но только с постепенностью может быть достигаемо, подобно тому как и Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12).
Если обретешь кротость и негневливость, то освободишь ум из плена.
Негневливость есть ненасытимое желание бесчестия.
Начало негневливости – молчание уст при смятении сердца, середина – молчание помыслов при кратком смятении души, а конец – незыблемая тишина при дыхании нечистых ветров.
Если признак крайней кротости состоит в том, чтобы и в присутствии раздражающего сохранять тишину сердечную и залог любви к нему; то, без сомнения, крайняя степень гневливости обнаруживается тем, что человек наедине с собою, словами и телодвижениями как бы с оскорбившим его препирается и ярится.
Гнев есть припоминание затаенной ненависти, то есть памятозлобия. Досада есть неприятное движение, гнездящееся в душе.
Гнев есть желание сделать зло огорчившему.
Если Дух Святой называется и есть мир души, а гнев есть возмущение сердца, то ничто столько не препятствует пришествию Святого Духа, как гневливость.
Вспыльчивость есть мгновенное воспламенение сердца.
Раздражительность есть знак великого возношения, непостоянное движение нрава и неблагопристойность в душе. Раздражительность от самомнения.
Многие люди раздражительные усердны к бдению, посту и безмолвию, ибо демоны влагают под видом покаяния и плача эту страсть.
От памятозлобия и ненависти рождается злоречие. В злоречии вини демона, а не человека, ибо никто не хочет грешить против Бога. Дверь к злоречию – многоглаголание.
Многоглаголание есть седалище тщеславия.
Многоглаголание рождается или от худого образа жизни, или от беспорядочного нрава, а в подвижниках – от тщеславия, иногда от чревоугодия.
Порождение многоглаголания и остроглаголания – ложь.
Первым исчадием многоглаголания бывает уныние.
Кто познал свои прегрешения, тот сдерживает свой язык.
Кто возымел попечение об исходе из сей жизни, тот пресек многословие; и кто приобрел плач души, тот отвращается многоглаголания, как огня.
Благоразумное молчание есть матерь молитвы, хранилище Божественного огня, страх помыслов, училище плача, делатель памяти смерти, неприметное преуспеяние, сокровенное восхождение.
Ложь есть уничтожение любви, а клятвопреступление – отречение от Бога.
Уныние есть изнеможение души, расслабление ума, нерадение о подвижничестве, ненависть к данному обету.
В борьбе с унынием даруется самый большой венец.
Бес уныния расслаблением и сном уготовляет путь бесу блуда.
Не знает младенец лжи; не знает оной и душа, очистившаяся от лукавства.
В пагубу блуда вводит широкий и пространный путь чревоугодия и, как сказано, мнози суть входящии им (Мф. 7, 13).
Кто служит своему чреву, и между тем хочет победить дух блуда, тот подобен угашающему пожар маслом.
Насыщение есть мать блуда, а утеснение чрева – виновник чистоты.
Бог бесстыдство женского пола связал стыдом, ибо, если бы женщина сама предавалась мужчине, то не спаслась бы никакая плоть.
Возобладай над чревом, пока оно над тобой не возобладало, иначе и воздержание кончится стыдом. Мужеством приобретается победа.
Кушая, вспоминай суд, и смерть, и оцет, и желчь Владыки твоего.
Употребляй «горькие зелия» – принуждение и труд.
Когда чрево утесняется, тогда смиряется и сердце: если же оно упокоено пищею, то сердце возносится помыслами. А чрево, иссушеное воздержанием, рождает слезные воды.
Ум постника молится трезвенно.
Узкая врата и тесный путь (поста) вводяй в живот (непорочности), и мало их есть, иже обретают его (Мф. 7, 14).
Непорочность есть уподобление Богу. И это от безмолвия и послушания.
Чистота есть вышеестественное отречение от естества и поистине преславное соревнование мертвенного и тленного тела с бестелесными духами.
Не тот чист, кто сохранил нерастленное тело, но тот, кто члены его совершенно покорил душе.
Господь, как нетленный и бестелесный, радуется о чистоте и нетлении нашего тела.
Кто победил тело, естество, стал выше естества, тот малым чем от Ангел умален (Пс. 8, 6).
Чистота соделала ученика своего богословом, который сам собою утвердил догматы о Пресвятой Троице.
Целомудрие есть чистота души и тела.
Целомудренный не ощущает возмущения во время сна, нечувствителен к различию тел одушевленных и неодушевленных, словесных и бессловесных.
А теперь, по слову мудрых учителей, скажем о сребролюбии. Корень всех зол есть и именуется сребролюбие, ибо от него – ненависть, татьбы, зависти, разлучения, вражды, смятения, памятозлобие, жестокосердие, убийство.
Сребролюбие есть поклонение идолам, дщерь неверия.
Начало сребролюбия – намерение подавать милостыню, а конец его – ненависть к беднякам. Пока не начнет собирать – бывает милостив, а явились деньги – и руки сжал.
Связанный этой страстью никогда не молится чисто.
Нестяжательность есть отложение забот, ей чужда печаль.
Нестяжательный – властелин мира, все заботы вверивший Богу.
Нестяжательный муж молится чистым умом, а любостяжательный во врем молитвы представляет образы вещества.
Долгий сон приводит к забывчивости, а бдение очищает память.
На гумне и при точиле собирают богатства земледельцы, а монахи собирают богатства в вечерних и нощных предстояниях и бдениях.
Душа горделивая есть раба страха; она боится всякого шороха и даже теней.
Кто боится одного Владыки, тот не приходит в страх.
Как сказано выше, боязнь есть порождение тщеславия. Все боязливые тщеславны.
Тщеславие делает гневливых кроткими пред людьми.
Кто возносится естественными дарованиями, без труда нами полученными, тот никогда не получит вышеестественных благ; ибо неверный в малом – и во многом неверен и тщеславен.
Иногда демон тщеславия одному брату влагает помыслы, а другому открывает их, и последнего настраивает сказать первому, что у него на сердце, и потом ублажает его как провидца.
Тщеславие – конь гордыни. Конец тщеславия – начало гордыни.
Начало нетщеславия – хранение уст и любовь бесчестия.
Середина – отсечение всех мысленных предначинаний тщеславия, а конец (если только есть конец в бездне) – равнодушное исполнение при многих такого дела, которое вменяется нам в бесчестие.
Гордыня есть отречение от Бога, демонское изобретение, уничижение человеков, матерь осуждения, исчадие похвал, источник раздражительности, дверь лицемерия, противник Богу, корень хулы.
Гордыня возводит до небес и низводит до бездны. Она есть крайняя нищета души.
Отвергающий обличения обнаруживает страсть гордости.
Стыдно тщеславиться чужими украшениями и крайнее безумие гордиться Божиими дарами.
Человек горделивый желает начальствовать. Вразумление горделивому – падение, пакостник ему – демон, а признак оставления его Богом – исступление.
Тьма чужда света; и гордый чужд всякой добродетели.
Гордость порождает хульные помыслы.
Искреннее самоосуждение пред Господом отгоняет гордость и открывает дверь смирению.
Смиренномудрию содействует плач, противодействует смех.
Смиренномудрие познается по множеству в себе неизреченного света, по несказанной любви в молитве, не порицанием чужих грехов и отвращением от тщеславия.
Если хотим достигнуть добродетели смиренномудрия, да не престанем самих себя испытывать и истязать; и если в истинном чувстве души будем думать, что каждый ближний наш превосходнее нас, то милость Божия недалека от нас.
Признак смирения – радостное перенесение уничижении.
Святое же смирение и самоуничижение воспевают: Поим Господеви, славно бо прославися: коня и всадника вверже в море (Исх. 15, 1) и в бездну смирения (тщеславие – конь, гордыня – всадник).
Смирение есть духовное учение Христово, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть. Словами чувственными его невозможно изъяснить.
Священная двоица – любовь и смирение; первая возносит, а последняя вознесенных поддерживает и не дает им падать.
Свойства святого смирения таковы: 1) бесчестия принимать с удовольствием; 2) истреблять раздражительность; 3) не доверять своим совершенствам.
До высшей меры смирения восходят бесстрастные, до средней – мужественные, до первой могут доходить все.
Смирение есть дверь Царствия, вводящая приближающихся к оному.
Смирение есть источник рассудительности.
Рассуждение есть верное постижение воли Божией во всякой вещи.
Рассудительность в начале есть: 1) в познании самого себя; 2) в отличии доброго от естественного доброго; 3) суждение и о других, что есть темного в них, и в познании во всем воли Божией.
Демонская брань производится в нас тремя главными способами: или по нерадению, или по гордости, или по зависти демонов.
Кто не терпит брани и нападения, тот стал другом демонов.
Говоря о помыслах, уместно будет сказать о безмолвии. Безмолвие тела есть познание и приведение в порядок внутренних движений и чувств, а безмолвие души есть познание помыслов и нерасхищаемая мысль.
У безмолвника есть отложение помышлений и отречение даже от благовидных забот. Падение безмолвнику – прекращение на время молитвы.
Молитва есть общение и единение человека с Богом.
Начало молитвы – приражения, единым словом отражаемые при самом их начатии; середина же – пребывание ума в том одном, что произносится словом и содержится в мысли, а совершенство – восхищение к Богу.
В молитве прежде всего должно быть благодарение, потом исповедание, душевное сокрушение в глубине чувства и потом уже прошение свое. Такой образ молитвы самый лучший, как открыто Ангелом.
Бог дарует больше, чем мы просим. Мытарь просил отпущение, а получил оправдание. Разбойник просил Господа помянуть его в Царствии, но первый наследовал рай.
Хотя бы ты прошел лествицу добродетелей, молись об оставлении грехов, слыша, как Павел взывает о грешниках: от нихже первый есмь аз (1 Тим. 1, 15). Вопий чаще: Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь (Пс. 6, 3).
Люби краткую молитву. Целомудрие и слезы окрыляют молитву. Не оставляй молитвы, пока по Божию смотрению есть огонь и вода (усердие и слезы).
Поражай врагов именем Иисусовым, благодари Бога.
Молитву Иисусову не можем мы произносить, если мы злопамятны.
Тем, которые не приобрели еще истинной сердечной молитвы, помогает утомление в телесной молитве.
Когда пошел со многими – невозможно тебе будет молиться невещественно. Да будет для тебя умным деланием углубление в произносимые слова или опять какая-нибудь определенная молитва в ожидании начала следующего стиха.
Самое пребывание в молитве – уже есть успех. В уединении молитва чище, но нападает уныние.
Хотя не имеешь дара молитвы, но молись и о душе другого, когда он с верой к тебе просит, ибо сильна бывает вера просящего молитвы.
Кто стяжал Господа, у того в молитве Дух Сам Собою ходатайствует о нем воздыханиями неизглаголанными (Рим. 8, 26).
Наставник доброй молитвы – Сам Бог. Он дает молитву молящемуся и благословляет лета праведных (1 Цар. 2, 9). Плод молитвы: Воззвах всем сердцем моим, – говорит псалмопевец (Пс. 118, 145), то есть телом, душою, духом. Ибо идеже собрани два последние (душа, дух), то и Бог посреди них (Мф. 18, 20)